To be myself is something I do well
Я заболела «Каменным цветком», когда прочитала, как Григорович сочинял его вместе с Аллой Шелест на улице Куйбышева.
Этот балет находится в тени более ярких и известных хитов, но, мне кажется, принадлежит к лучшим образцам высокого искусства хореографии. В нём всё прекрасно, и список всего — невероятно широк.
Музыку Прокофьева не упрекал в несвязанности с танцем только ленивый, но, тем не менее, его балеты неизменно присутствуют в репертуаре музыкальных театров. Она обладает потрясающей изобразительностью, её образность богата и разнообразна, её способность превращать слышимое в видимое бесподобна. При этом она гениальна сама по себе, что для балета — редкость.
В «Каменном цветке» все имеет значение и подчинено замыслу художника: декорации, костюмы, цвет, не говоря о хореографии, в которой каждое движение неслучайно, а кордебалет в масштабах всего повествования едва ли не важнее, чем солисты и характерные танцы. Два действия предельно насыщенны, каждый момент добавляет новые детали, оттенки, грани, раскрывая, обогащая сказовое пространство, погружая зрителя в недра загадочной Медной горы, завлекая в удалой разгул раздавшейся русской ярмарки, безумной скоморошьей пляски, маня пьянящим чадом развязной, пугающей своей разнузданностью цыганщины.
Партия Данилы очень идёт Андрею Ермакову: его Данила — могучий, немного грубоватый мастер, подчиняющий камни и Хозяйку, но в то же время нежный и трогательный с Катериной. Теперь хочу посмотреть его в совсем другом репертуаре (раньше — не стремилась). Екатерине Осмолкиной бесподобно удаются воздушные, чистые, юные, чуть потусторонние героини. Её участие в спектакле — всегда ещё один источник вдохновения, глоток свежего воздуха.
Хозяйка Виктории Терёшкиной появляется на сцене дурманящим бесплотным мороком, обволакивая Данилу, Северьяна, зрителя. Трудно уловимый, нелегко воссоздаваемый, нетривиальный образ безоговорочно подчиняется Виктории: он ярок, загадочен, манит своей необычностью для балетного искусства, околдовывает, опутывает чарами уральского волшебства.
Но настоящее потрясение — это Северьян Александра Сергеева! Дикий, страшный, неумолимый. То ли Рогожин, то ли Распутин. В совершенстве владея техникой и безупречно угадывая чёрное нутро Северьяна (даром, что рубаха лиловая), танцовщик хореографическими средствами создаёт достоверный, глубокий, пугающий образ своего героя. Кажется, что он стал выше, здоровее, сильнее, и ни за что в нем не признаешь вчерашнего Ромео, Ивана из «Конька-Горбунка» или Юношу из «Юноши и смерти». Такой убьёт, не задумываясь. Наверное, у Сергеева получился бы неповторимый Грозный…
Из прочих очень запомнился Молодой цыган-Наиль Еникеев.
Спасибо за ваш отзыв! Григорович немного изменил свой спектакль, сделал сокращённую версию. Исчезла Огневушка-Поскакушка, в частности. Это был очень яркий персонаж, но всё-таки этот эпизод немного замедлял действие. Автору виднее, нужен он сейчас или нет. А Северьян — очень яркая роль. Я помню двух потрясающих Северьянов — Остальцова и Ковмира. Они были очень разные, и каждый по-своему убеждал. В таланте Сергеева не сомневаюсь 🙂
НравитсяНравится
Точно, была же Огневушка-Поскакушка — забыла про неё!
Сокращённый спектакль в плане динамичности действия, интенсивности и концентрированности действия смотрится на ура.
НравитсяНравится