To be myself is something I do well
К привычной жизни трудно возвращаться: как будто её и не было никогда. Как будто не было свободы передвижений и праздно шатающихся толп, музейных очередей и предвкушения летней жары в гуще ещё тёмной и прохладной майской ночи. Всего этого не было никогда и уже не будет.
Надо иметь мужество — жить, понимая, что ничего не будет. Искать утешения в чернеющей ряби воды под Троицким мостом, в отголосках далёких галактик, в бесконечности звёздного неба, в монотонности чёрных дыр, в нелинейности времени и изогнутости пространства. Планетарий как последнее пристанище утомлённой души.
Чужой, мёртвый, номенклатурный город ненадолго становится родным: позолоченный отблеск адмиралтейского шпиля в перспективе Гороховой улицы, пьянящий аромат сирени на Исаакиевской площади, квартира Набокова, Музей истории религии. Самое время подумать о душе — о том, что будет с ней после.
И в Филармонии все то же: никогда не разговаривайте с неизвестными, однажды весною, в час небывало жаркого заката, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана…
Что-то есть неземное в этой субботней майской ночи. Разведённые мосты как мучительный символ неизбежного расставания. В Петербурге мы сойдёмся снова. Здесь похоронили солнце.
Недавние комментарии