-
Подписаться
Подписано
Уже есть учётная запись WordPress.com? Войдите в систему.
To be myself is something I do well
Я читала «Тишину» мучительно долго — еще дольше я собиралась о ней написать. Немота, глухая боль, безнадёжность. Медленная, тягучая, утомительная. Невыносимая, когда нечего сказать, слова бессмысленны и напрасны, не могут вместить и выразить всю меру бессилия.
Я не читала Катаева («Сын полка» из школьной программы, разумеется, не в счёт) и даже не собиралась, но Дмитрий Быков с таким восторгом рассказывал о «Траве забвения» и «Венце», что я передумала.
Быков увлёк меня Трифоновым: я прочитала «Дом на набережной» и «Обмен», «Предварительные итоги», «Другую жизнь» и «Долгое прощание». Пожалуй, Трифонов — один из лучших советских писателей.
Я никогда не посмотрела бы «Олигарха» (и ровным счетом ничего не потеряла бы), если бы не роман Юлия Дубова; и я никогда не прочитала бы «Большую пайку», если бы не лекции Дмитрия Быкова (и вот это было бы очень жаль!).
Я заболела, неделю провела в постели и вспомнила вдруг, как я люблю читать. Непрерывно, с упоением, взахлёб. Я читаю всё время, немного, но регулярно, но читать запоем — ни с чем не сравнимое, почти забытое состояние.
Это не попытка уйти от реальности, а скорее наоборот…
Стало вдруг удивительно ясно, что боли не причиняет только молчание, глубокое, выстраданное, драгоценное. Виной тому то ли болезнь, не переходящая в горячую фазу, но и не желающая отступить, утомительная, изнуряющая, лишающая сил и, что самое неприятное, воли, то ли пронзительный майский холод, то ли ледяной ветер, от которого невыносимо болит, раскалывается голова.
Я взяла с полки «Сотникова»…
Знали ли вы, что Бунин лестно отзывался о «Василии Теркине»? Что Набоков переводил Окуджаву? Что Баратынский и Дельвиг написали шуточное стихотворение о совместной жизни? Эти мелочи, упомянутые мимоходом (про Дельвига и Баратынского, правда, не в книге), не изменяют ландшафта русской поэзии и нашего представления о ней, но делают его интереснее, богаче и живее.
Каждый раз, оставаясь дома на выходные, я испытываю муки вины и угрызения совести, особенно если погода располагает к тому, чтобы оказаться на улице. Но ничто так не способствует восстановлению душевного равновесия, как монотонная рутина домашних дел и чтение.
Лучшая прививка от любых заигрываний, не то что романа со смертью — отечественный ритуальный бизнес. Здравоохранение, конечно, тоже — пусть не прибавляет желания жить, но от идеи умирать избавляет решительно и надолго, — но морги и кладбища вне конкуренции в этом душеспасительном деле.
Мы живем в страшном мире, где придумать можно все, вплоть до ядерной войны: технологии мистификации настолько всеобъемлющи и убедительны, а докопаться до истины и получить весомые ее доказательства настолько сложно, что общество начинает жить и действовать в обстоятельствах этой призрачной, придуманной, фейковой реальности так, как будто она в самом деле существует.
Я здесь живу... 
Недавние комментарии