«История русской поэзии»

Цель поэзии — поэзия. У вас ересь. Говорят, что в стихах — стихи не главное. Что же главное? проза?

А.С. Пушкин

Знали ли вы, что Бунин лестно отзывался о «Василии Тёркине»? Что Набоков переводил Окуджаву? Что Баратынский и Дельвиг написали шуточное стихотворение о совместной жизни? Эти мелочи, упомянутые мимоходом (про Дельвига и Баратынского, правда, не в книге), не изменяют ландшафта русской поэзии и нашего представления о ней, но делают его интереснее, богаче и живее.

Стихи в жизни, если ими не заниматься профессионально или хотя бы полупрофессионально, для большинства заканчиваются школьным курсом литературы, испытывая на себе восторженное любопытство малышей и сдержанную снисходительность мнимого взросления старшеклассников. Преодолеть это восприятие изящной словесности как чего-то детского и несерьёзного непросто: в этом смысле она схожа с барочной музыкой, за кажущейся лёгкостью которой так часто не замечают основательного фундамента будущего искусства. Зато уж если продерёшься сквозь дебри художественного слова к поэтическим высотам (глубинам?), это — навсегда.

---

«История русской поэзии» — страшная книга. Столько всего написано, так ёмко, так точно, так по-разному, в том числе современниками, что любые попытки сделать что-то своё кажутся жалкими, бессмысленными, обречёнными на провал, на повторение, на отсутствие индивидуального языка и оригинальной поэтики. Надо, видимо, иметь безграничное мужество, завидную уверенность в себе и безумное желание, чтобы писать стихи в XXI веке.

Хочу ли я посмертной славы?/Ха,/а какой же мне ещё хотеть!»

Ян Сатуновский

---

Издание «Полки» замечательно своей полнотой, но гораздо удивительнее то, что половина лекций посвящена не золотому и не серебряному веку, а тому, что можно рассматривать как современный поэтический процесс в его непрерывности и взаимосвязи с хорошо знакомыми предшественниками.

Русский лжесимволизм действительно лжесимволизм. Журден открыл на старости лет, что он говорил всю жизнь прозой. Русские символисты открыли такую же прозу — изначальную, образную природу слова. Они запечатали все слова, все образы, предназначив их исключительно для литургического употребления. Получилось крайне неудобно — ни пройти, ни встать, ни сесть. На столе нельзя обедать, потому что это не просто стол. Нельзя зажечь огня, потому что это может значить такое, что сам потом не рад будешь.

О.Э. Мандельштам. «О природе слова»

До того мои системные представления о развитии русской поэзии обрывались шестидесятниками и группой ленинградских поэтов, «ахматовских сирот», дальше — разрозненные фрагменты, обрывки текстов, отдельные имена, хаотичные всполохи с понятными поэтикой и тематикой, но без внятного осознания происходящего. «История русской поэзии» прекрасно заполняет пустоты, формирует ясный, цельный взгляд на недавнее прошлое, настоящее и, пожалуй, будущее русского поэтического пространства.

При том, что перестроечный всплеск интереса широкой публики к поэзии остался позади, у самих поэтов впереди было освоение огромного, взрывного множества возможностей. Им нужно было понять, как и о чём писать в новое время, как быть поэтом в новой-старой стране и её достаточно катастрофической реальности, как перейти от классических форм поэтического общения к новым, в том числе в интернете.

Валерий Шубинский

---

Современный человек несказанно одинок и неискренен в сети, лишённой слова: ему нужен этот постоянный интимный собеседник, внутренний голос, лирический герой. Не всем, не каждому, не всегда, но всё-таки нужен.

Я — никуда не выросла: мне по-прежнему ближе других акмеизм, его «тоска по мировой культуре», но нити его стали длиннее и не обрываются сто лет назад. И выбивается из него, конечно, Цветаева, но что поделать — это страсть.

И ещё — «полная независимость от контекста».

Он «на весь мир смотрит с точки зрения своей судьбы и судьбу свою делает мировой проблемой».

Борис Эйхенбаум о Лермонтове

P.S. Люди, написавшие о русской поэзии, сами достойны не менее многостраничного тома: Валерий Шубинский, Алина Бодрова, Александр Долинин, Лев Оборин, Дина Магомедова, Александр Архангельский.

И, на меня уставив изумруды
Бездумных глаз, недвижных, как всегда,
Лягушки, словно маленькие Будды,
На брёвнышках сидели у пруда.
Вадим Шефнер (1938)

Как возможно новое поэтическое высказывание в ситуации, когда «прежнее прошло и больше не будет его»?

Лев Оборин

Несмотря на мрачность политического момента и непредсказуемость момента культурного, это многообразие говорит о возможности не просто поэзии, но поэзии на русском языке в XXI веке.

Лев Оборин