Мишель Уэльбек. “Карта и территория”

Актуальность vs. Современность. Чего в литературе должно быть больше? Что в ней в принципе должно быть?

До середины романа с подавляющим перевесом побеждала сиюминутная злободневность. Стоило подумать про «99 франков», как имя Бегбедера тут же всплывало на страницах. Но постепенно информационно-коммуникационный туман (мрак) безумного глобального арт-рынка рассеялся, и из пенной пучины экзистенциальной пустоты показались вершины чего-то более серьезного и вневременного.

Мир, в котором мы живем, и жизнь, которой мы живем, — ни фига не одно и то же, и, по большому счету, понятно, что важнее. Да и читать хочется о том, что не исчезнет утром, уступив своё место свежим новостным заголовкам.

Мне скорее понравилось, но к этой литературе надо привыкнуть. По счастью, писатели не страдают болезнью кинорежиссеров и не пишут многостраничных опусов в погоне за количеством знаков, ведь за них им никто не платит (кажется… я надеюсь…).

*     *     *

Знаете, репутацию алкоголика мне создали журналисты; любопытно, ни одному из них не пришло в голову, что я напиваюсь у них на глазах только потому,ч то на трезвую голову мне их не вынести.

…

— Сумеете вы выкроить день или неделю?

— Выкроить – вряд ли. Большую часть времени я ничего не делаю.

…

Это произошло на следующий день. “Зверски убит писатель Мишель Уэльбек” – под таким заголовком “Лё Паризьен”, не вдаваясь в детали, посвятила происшествию полколонки. Другие газеты отдали под эту новость приблизительно столько же места, но информации в них содержалось не больше, как правило, они пересказывали своими словами коммюнике прокурора Республики из Монтаржи. Никто, судя по всему, не послал корреспондента на место событий. Позже появились высказывания по этому поводу разных знаменитостей, в том числе министра культуры: все как один уверяли, что “убиты горем” или, как минимум, “глубоко опечалены”, и отдавали дань памяти “художнику огромного таланта, чьё имя навсегда останется в наших сердцах”, – короче, всё происходило по традиционной схеме кончины известного человека, с приличествующим делу согласным причмокиванием и привычной ахинеей, и толку от всего этого было крайне мало.

…

Её страсть к преподаванию тоже иссякла. Молодёжь как таковая привлекала её уже меньше, чем прежде, студенты отличались поразительно низким интеллектуальным уровнем, иногда она недоумённо спрашивала себя, с чего это им вдруг взбрело в голову пойти учиться. В глубине души Элен знала правильный ответ на этот вопрос: они просто хотели зарабатывать деньги, как можно больше денег; не считая кратковременных увлечений гуманитарной деятельностью, лишь это их и занимало. Короче, её профессиональная жизнь сводилась к преподаванию противоречивой нелепицы сборищу придурков и карьеристов, хотя она и пыталась избегать столь определённых формулировок.

…

…Утром его ждало ещё одно разочарование: проверка образа действий преступника по базе данных серийных убийц ничего не дала. Нигде – ни в Европе, ни в Штатах, ни в Японии – никогда не слышали о преступнике, разрезавшем своих жертв на лоскуты, которые он затем раскладывал по комнате, – не было такого прецедента. “В кои-то веки Франция вырвалась вперёд…” – заметил Лартиг, пытаясь разрядить обстановку.

— Извините, – сказал Жаслен, – мой кабинет пока что занят. Могу я предложить вам кофе? Он не так уж плох, нам только что досталась новая машина.

Он вернулся через две минуты с двумя маленькими стаканчиками кофе, который и впрямь оказался отменным.

— Добросовестная работа полиции немыслима, – заверил он Джеда, – без нормальной кофеварки.

…

Их смысл он понял, когда они остановились в начале Ифангштрассе перед огромным зданием в неовавилонском стиле, – судя по протёртому красному коврику, китчевым эротическим фрескам и пальмам в кадках у входа, его привезли в бордель. Джед с облегчением вздохнул при мысли, что он всё-таки больше похож пока ещё на клиента борделя, чем центра эвтаназии; он расплатился, оставив щедрые чаевые, и, подождав, пока таксист развернётся, пошёл вперёд по улице. Ассоциация “Дигнитас” хвастливо гарантировала, в период пиковых нагрузок, обслуживание по сотне клиентов в день. И ещё неизвестно, мог ли бордель Babylon FKK Relax-Oase похвастаться такой же пропускной способностью, хотя открывался раньше, закрывался позже (в “Дигнитас” же можно было попасть только в рабочие часы и до девяти вечера по средам, когда он переходил на особый режим), и вложил немалые средства в богатое – весьма сомнительного вкуса, но богатое – оформление.

*     *     *

Наверное, любая литература – автофикшн в не меньшей степени, чем автобиография.