Руне Белсвик. “Простодурсен. Зима от начала до конца”

Когда я поеду в Норвегию, она будет для меня приречной страной Простодурсена и фортепианного концерта Эдварда Грига. Наверное, всё-таки не Лисе и Булле и не Мунка, и точно не Кнута Гамсуна. Сдобсена, Ковригсена, Пронырсена и Октавы. Маленького утёнка, зимней улитки, каменной куропатки и Марципанового Лягуха.

Волшебная скандинавская сказка с чудесным юмором, нескучным даже для взрослого, и дивными иллюстрациями Варвары Помидор. Серьёзная и добрая, дурашливая и сентиментальная, обо всём на свете и ни о чём в отдельности. Естественная, как жизнь.

*     *     *

В тот день, когда Простодурсен споткнулся о лопату, вообще многое стало совсем не так, как было раньше. Так уж устроена жизнь. Ходишь-ходишь одной и той же знакомой дорогой, а однажды вот так грохнешься и увидишь всё слегка, как говорится, под другим углом. Один так даже угодил в больницу. А ещё одному помог добрый прохожий. А я вот порвал штаны и впервые в жизни ставил заплатку.

*     *     *

Простодурсен молча наблюдал за ним и страшно злился. У него была гора планов на день, а теперь поперёк них разлеглась эта утка. А яйцо утки вообще катится вниз по склону к воде. Нет, вон запуталось в траве.

*     *     *

К счастью, голова у Октавы была так устроена, что в ней всё время ходил по кругу поезд гениальных идей. И одна из них как раз блеснула на повороте.

*     *     *

После криков “браво!” и “ура”»!” в честь Ковригсена наступила очередь Сдобсена. Он, как обычно, повёл рассказ о далёкой стране под названием заграница. Территория её огромна, сказал он. Но самое удивительное то, что в ней нельзя поселиться. Потому что стоит тебе обосноваться за границей, как она внезапно перемещается в другое место.

*     *     *

Утёнок сглотнул, потом ещё и ещё. Во рту ничего не было. А он всё сглатывал и сглатывал. Потому что всё вдруг стало слишком серьёзным. Словно бы ясное и понятное внезапно решило переделаться в непонятное.

*     *     *

Каменная куропатка считается птицей мудрой, толковой и в делах искушённой. Но много ли мудрости в том, чтобы улечься на холодный камень и не слезать с него всю зиму? Теперь вон она чуть живая. И где здесь толковость, где искушённость в житейских делах?

*     *     *

— Я тоже ничего не боюсь, – сказал Утёнок. – Вот иду к каменной куропатке, например.

— О, вот ты куда собрался! – сказал улитка.

— Хочу выяснить, что из меня выйдет в конце.

— О-о.

— А из тебя что выйдет в конце?

— Не знаю, – ответила улитка. – А в каком конце оно выйдет?

— Ты глупая, да? – спросил Утёнок.

— Не знаю. В меня такое не помещается.

*     *     * 

— Хочешь, я расскажу тебе историю? Небольшую. давай?

— Да, давай, давай, – закивал Утёнок.

— Была на свете птичка.

— И?

Разве это не прекрасная история?

— Но… Это вся история?

— А разве недостаточно?

— Но что с птичкой случилось? Как она поживает?

— Этого я не знаю.

— Почему тогда ты стала рассказывать, что она была?

— Потому что так оно и было.

— Да, но… С ней стряслась беда?

— Ты думаешь?

— Возможно. Нет! С ней, конечно, ничего не случилось! Да?

— Может, я лучше расскажу другую историю?

— Да.

— Была на свете речка.

— Нет! – закричал Утёнок.

— Да, – сказала куропатка.

— Да, но… Ты глупая, вот что! У тебя мусор в голове. И всё не так.

— Так.

— Ты съела весь мой пудинг. И весь изюм. Так что будь добра, расскажи мне настоящую историю.

— Новую?

— Да!

— Была на свете шишка.

— Шишка?

— Да.

Утёнок смотрел на куропатку, он ждал продолжения истории. Ждал долго, пока не понял, что и эта история того же свойства, что и две предыдущие.

— Нет!!! – завопил тогда Утёнок.

— Да, – сказала куропатка.

— И птичке попало шишкой по макушке – и она свалилась в речку, да?

— Ты думаешь?

— Я не знаю! Я маленький утёнок, я ничего не знаю, понимаешь? Наверно, наоборот – птичка схватила шишку и бросила её в речку. Она играла, что шишка – это лодка, а тогда прилетела ещё одна птичка и стала спрашивать, во что это шишка с птичкой играют.

— Ого! И что?

— Не знаю я!

— А я уже так увлеклась, – вдохнула куропатка.

— Я и сам увлёкся, – ответил Утёнок. – А как это пришло мне в голову, не знаешь?

— Просто, – ответила куропатка, – просто ты необыкновенно геройский утёнок.

— Необыкновенно геройский?

— Да. Ты такой храбрый, что тебе даже хватает смелости бояться. И ты так хотел узнать две истории, что сочинил их. Потому что ты необыкновенный. у тебя пудинга больше нет?

— Нет.

— Вот это глупо.

*     *     *

Оставалось только идти. И Сдобсен побрёл по снегу, сворачивая то туда, то сюда. Как-то не было похоже, что он идёт курсом на заграницу. Больше казалось, что он стремится заблудиться.

*     *     *

Столбик обломился. Сдобсен рухнул в снег. Лёжа так, он обнаружил, что в носу перестало чесаться. Но даже и это его не обрадовало. Он мрачно думал, какой новой напасти ждать, раз прошла почесуха в носу.

Так страдал Сдобсен. Знай он, где находится заграница, он бы пошёл в заграницу. Но он не знал дороги. И поэтому побрёл наобум. Сдобсен надеялся, что всё как-то уладится само собой. И что он вдруг поймёт, что вообще-то дела у него обстоят лучше некуда, и ноги сами понесут его в пекарню Ковригсена отпраздновать такое открытие.

Сдобсен имел привычку все свои проблемы решать таким манером. Шёл себе наобум – и всё.