To be myself is something I do well
Щемящая пронзительность адажио из 23-го фортепианного концерта Моцарта дополняется бесцветностью и безжизненностью лунного пейзажа, создавая ощущение безграничного, безнадёжного, безысходного одиночества. Кого: Моцарта или Сальери? гения или человеческой зависти?
В спектакле Руслана Кудашова ответ однозначен: у Моцарта – лестница в небо, заоблачные дали, лёгкость надмирного парения, у Сальери – осиротевший клавесин в белёсых песках Луны с копошащимися в них тарантулами, призраками чёрных вдов, леденящими душу.
Непринуждённость пушкинского текста соседствует с волшебной музыкой Моцарта. Вечная красота рождает бессмертие.
Недавние комментарии