Я здесь живу...
To be myself is something I do well
Опера: от любви до ненависти
В воскресенье мы были в Концертном зале Мариинки на спектакле детского абонемента «В царстве славного Салтана»: по страницам оперы Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане».
Великолепная музыка, роскошная постановка (и хотя на сцене Концертного зала воспроизведены только элементы декораций и костюмы, этого достаточно, чтобы понять, что на большой сцене классическая постановка выполнена в лучших традициях сказочного театра). Художественность сюжета обеспечивается, конечно, гениальной литературной основой (и по сравнению с шарнирностью, каркасностью и условностью сюжетов Доницетти, Верди и Пуччини оперы Римского-Корсакова — просто шедевры). Объёмы оригинального, с детства знакомого пушкинского текста только усиливают эффект положительного восприятия оперы. Оркестр под управлением Гавриэля Гейне (который почти всегда дирижирует абонементными спектаклями для детей) довольно лёгок, сбалансирован и выразителен.
Но вот незадача: не поют…
Точнее, что-то там поют, но невнимание к языку у некоторых певцов просто поражает воображение. Из партии Царевны Лебедь я не разобрала ни единого слова (притом что я, само собой разумеется, знаю пушкинский текст): всё воспринималось, как вокализ. Конечно, музыка Римского-Корсакова позволяет и это: благо, мелодичная и напевная, но ведь и слово в его операх не само по себе и не просто так.
И хорошо, если ребёнок способен воспринимать в первую очередь музыку, а потом уже — содержание: тогда он просто слушает и не обращает внимание на то, что собственно поётся (тем более если сюжет знаком). А если нет?.. Тогда у него и сложится то самое ложное представление, что в опере так поют, что всё равно разобрать ничего невозможно, и поэтому оперное пение — пение очень условное. И вообще искусство очень условное. И слушать это невозможно.
Среднюю и старшую сестёр и Бабариху можно было разобрать через раз, как и Царицу Милитрису. Лучше всех был Царь Салтан: у него каждое словно было понятно, но немощный голос иногда перекрывался оркестром (расположившимся в этот раз, кстати, под сценой).
Князя Гвидона в исполнении Даниила Штоды слышно не было совсем. Возможно, конечно, что к полудню в воскресенье его голос ещё просто не проснулся, но зато я теперь точно знаю, что в Концертном зале нет постоянной подзвучки: если в пятом ряду партера при оркестре под сценой «разевает рыба рот», то значит, технические средства не используются (не могут же они, в самом деле, настолько не помогать).
В музыку я влюбилась в очередной раз, постановка такая, что для детей — просто подарок. Но вот если и на большой сцене поют так же (а ведь там нужно петь лучше, потому что акустика Концертному залу точно проигрывает), то это катастрофа. То это значит, что мы теряем оперы Римского-Корсакова, потому что если у нас так поют, то где тогда вообще его поют? Ведь за рубежом его практически не ставят.
Я здесь живу... 
Недавние комментарии